sergei-zakharov.ruфан-сайт певца, баритона, актера

Статьи → «На хрупких клавишах души»

«Правда» № 10 1996г.

Популярность этого певца для 70-х годов была невероятной. Артист с внешностью интеллигентного «цыганского барона» обладал великолепным бархатным баритоном, ему писали песни мэтры советской эстрады. В музыкальном фильме «Небесные ласточки» пригласили исполнить одну из главных ролей вместе с Л.Гурченко, А.Мироновым, А.Ширвиндтом. На концертах Захарова засыпали цветами. Потом в его жизни наступил период, о котором он вспоминать не любит... Мог бы примерить к себе ореол мученика, но не стал. Зековских песен не поет, командно-административную систему не охаивает. Вскоре после освобождения стал «выездным», судимость сняли, а через десять лет дали звание заслуженного артиста.

— Сергей, с чем связано, что о вас почти ничего не было слышно?

— Последние четыре года у меня были турне по России и за рубежом, много закрытых, презентационных концертов и, к сожалению, мало афишных в Москве и С.Петербурге в силу финансовых проблем. Мой стиль не сразу привлекает «новых русских», а «старые русские» чуть дольше шли к материальному благосостоянию. Сейчас — они пытаются помогать, и мы вместе занимаемся той музыкой, которую любим.

— У вас что-нибудь осталось от того Сергея, который был в «Небесных ласточках»? Что значил этот фильм в вашей судьбе?

— Коллектив актеров, занятых в фильме, научил меня по-настоящему относиться к работе. Для меня тогда был едва ли не поворотный момент. Потом начался долгий психологический кризис, который, к счастью, разрешился удачно. Последние двадцать лет, надеюсь, работаю в том направлении, которого требует от меня моя природа.

— Вы исполняете арии, романсы, ностальгические песни. А ведь интересам эстрадного бизнеса больше отвечает музыка, которая не совпадает с вашими устремлениями. Это позиция артиста, решившего быть вне времени?

— Шоу-бизнес ориентируется на молодежь, которой легко привить вкусы. А поколение постарше — те, кому за тридцать, — оставлено без внимания. Их больше, но они не обещают огромной финансовой отдачи и более требовательны к музыке. Образ современного поп-идола высокопрофессионально делается клипмейкерами, продюсерами, журналистами. Когда такой артист остается один на один с публикой, часто оказывается «король-то голый». Певец, ставший популярным благодаря финансовым вливаниям, сам по себе не работает как личность. Людям нужны живые концерты, они хотят слушать хорошие стихи, положенные на музыку, видеть красивых артистов, которые стараются нести доброе и вечное. Музыкантов, отвечающих этим требованиям, не изменивших себе, осталось немного. Профессионалы на смену им не приходят.

— На непрофессионализме, как обнаружилось, сейчас можно неплохо заработать. Не было ли соблазна спеть что-нибудь шокирующее или отснять «задушевный клипачок»?

— Есть и другие способы заработать деньги. Я не сторонник удешевления образа. За световыми, танцевальными и прочими эффектами в клипах, за эпатажем не видно души артиста. Может получиться по Стендалю, когда популярность уйдет вместе с жизнью т газет, которые ее создали.

— Вы поете песни, которые можно назвать музыкальными рассказами. В них есть четко определенный сюжет со своими лирическими героями. Вам приходится переделывать авторский текст, приспосабливать его к себе?

— Только в том случае, когда имею дело с живым автором.

В классические произведения что-либо привносить не имею права.

Классика блистает всеми гранями только в том случае, если артист

существует в рамках тех гениальных текстов, которые к нему попали. Тогда становится ясно, почему произведение — одно из тысяч- сохранилось, а не кануло в Лету. Я как исполнитель осознаю, что мы существуем в качестве ретрансляторов замыслов автора. Это мой рецепт от «звездной болезни».

— При всем своем неприятии «волчьих» законов шоу-бизнеса вы все же вступили в деловые отношения со звукозаписывающей фирмой. Не боитесь, что вам предложат в рекламных целях выступить, скажем, в ночном клубе или раскрутить акцию сомнительного свойства?

— Недавно я записал новый диск «Вспоминайте, братцы!» на стихи и музыку Виктора Мальцева. Это психологические новеллы, которые, что называется, легли мне на душу.

Фирма «Gа1а Records» предложила выпустить к моему творческому юбилею все, что я записал удачного за свои двадцать пять лет работы на эстраде. Это будет альбом из десяти лазерных дисков, который также выйдет в варианте виниловых дисков и кассет. Такая возможность предоставлена мне безвозмездно. Партнеры, видимо, понимают, что сейчас я пою для обездоленных (в музыкальном смысле) поколений, людей, не обремененных тугими кошельками.

— Сейчас есть теория, согласно которой все звуки воздействуют на биологические пружины человека. Горловой звук — сексуальный, слетающий с нижней губы — агрессивный... Может быть, вы, зная об этом, и добились того, что стали в свое время не скажу секс-символом (тогда и слова такого не было) — кумиром множества юных поклонниц?

— Ничего искусственно сделать нельзя, тем более на сцене, где все многократно увеличивается, гипертрофируется. Если человек ничего собой не представляет, любые его попытки обрядиться в супермена вызывают усмешку. Женское сердце обмануть невозможно, оно или чувствует мужчину, или нет. Все происходит на подсознательном уровне.

— Но ведь и пение душой — тоже побуждение ответных порывов. Вот и программы ваши называются «На хрупких клавишах души...»

— Зрители влюбляются не в конкретного человека на сцене, а в его образ. Нормальный артист не отождествляет себя с ним.

— Работая в камерных залах, вы хорошо видите лица своих поклонников. Они меняются?

— Признаюсь в одной крамольной вещи. Когда работаю на сцене, стараюсь никого не видеть. Я придумываю идеального зрителя.

— Говорят, с открытостью своей страстной души русский артист понятен за рубежом без перевода. Что скажете на сей счет исходя из опыта ваших гастрольных поездок?

— Поехать на гастроли в «русскую» Америку, Европу — все равно, что выступить в Одессе. Заграницей интересно работать не на вчерашних соотечественников, переселившихся, скажем, в Нью-Йорк, а именно на иностранную публику. Если бы вы видели эти горящие женские лица, блестящие глаза мужчин. После концерта мне через переводчика говорят: «Мы не поняли ни слова, но знаем, о чем песня». Движения души не нужно облекать в слова. Поверьте, это не фантазия. Когда ты искренен на сцене, когда сам погружаешься в глубины музыки и стиха, от тебя исходит некий магнетизм.

— А где особенно тепло принимают?

В тех странах, где ценится голос. Меня там называют русским басом, хотя я лирический баритон. Успехом пользуются программы с русской лирикой. Я замечал это в Италии, Греции, Испании, на юге Франции, в Германии, Латинской Америке, на Ближнем Востоке — в общем, везде, где люди импульсивны. Скандинавы, например, открыто не проявляют свои эмоции, они даже больше «законсервированы», чем мы. Южные же люди — другая «формация»: из пиджаков выскакивают, с галерки падают, чтобы показать, как им нравится. Наша современная эстрада там не котируется. Это могут подтвердить и отечественные популярные певцы. Когда артист плохо имитирует зарубежные образцы, непонятно, из какой страны он приехал и что несет зрителям.

— Традиционный вопрос гастролирующему артисту: пожить на Западе не хотели?

— Уже через неделю пребывания в «благополучной» загранице я бы улетел в нашу неприбранность.

— Артисты имеют свойство не раскрываться до конца. Как однажды сказал Ален Делон,"часть айсберга всегда остается под водой«. Но наша беседа будет неполной, если не спросить вас о доме,об увлечениях.

— Самое большое увлечение —семья, которая состоит из меня, супруги, дочки, внучки, собаки Вани и кошки Ксюши. Мы все живем в пятидесяти километрах от Питера, в лесу, в своем доме. Тут рядом с грядками и теплицами набираюсь тепла, которое потом надо передать людям, пришедшим на концерт.

— Стало быть, имеете представление о садоводстве и огородничестве?

— Еще какое! На мне вся «творческая» часть по копке земли, обустройству теплиц, грядок. Супруга занимается «экзотическими» овощами (так у нас называются все овощи, кроме картошки). Я очень люблю цветы. Подбираю их так, чтобы они, распускаясь в разное время, передавали друг другу эстафету.

— По характеру вы собственник?

— Я — домоустроитель. Если смысл человеческой жизни в творении, то дом, род, семья — это то, для чего мы творим.

Олеся ЖЕЛТОБРЮХ