sergei-zakharov.ruфан-сайт певца, баритона, актера

Статьи → «Не могу предать свою профессию»

«Российские вести» 7 июня 1997г.

Бог дал знаменитому российскому исполнителю Сергею Захарову все и даже, кажется, сверх того, о чем только может мечтать любой артист: талант, прекрасный голос, внешность, рост... Таким нам запомнился молодой певец с момента первого же своего появления на профессиональной сцене. С тех пор прошло вот уже более четверти века. И что же? Кажется, ровно в той же степени, в которой кардинально изменилось все вокруг, Захаров оказался как бы совершенно неподвластен времени не только в чисто творческом, но и физическом, житейском смысле. Это тем более впечатляет на фоне той всеобщей лихорадочной «гонки за уходящей молодостью», в которую ударилось человечество на исходе столетия. Наиболее же характерно в «Феномене Захарова» отсутствие в его вокальном арсенале какой бы то ни было нотки усталости и надломленности, которая, казалось бы, должна быть свойственна столь продолжительному творческому марафону. Что же здесь следствие, а что — причина? Сама ли музыка тут служит «элексиром юности» для нашего известного певца или?.. Но начнем, пожалуй, не с причины, а со следствия.

— Сергей, что это значит — быть «суперзвездой» в смысле особого внимания со стороны прекрасной половины человечества?

— Никогда над этим не задумывался. Более того — никогда ничего подобного по отношению к себе не ощущал.

— То есть? А как же все эти овации, букеты цветов, горящие восторгом глаза поклонниц?

— А я-то здесь при чем?

— ???

— Все то, о чем Вы говорите, целиком и полностью относится к моему артистическому имиджу, к профессии. Но сам-то я никоим образом не отождествляю себя со своим сценическим образом, который создаю на работе!

— Однако имидж Сергея Захарова — это, прежде всего воплощение оптимистического, жизнерадостного, «солнечного» восприятия действительности. Следует ли понимать Вас так, что в обыденной жизни Вы — человек иного склада?

— Нет, в этом плане никаких различий нет. Да и почему бы мне не радоваться жизни? У меня — почти все хорошо. Живу полноценной, насыщенной жизнью. Имею крепкий дом, который создал собственными руками, ДОМ в самом полном значении этого слова. Я женат вот уже 27 лет. Моей дочери — 28, внучке — 5... Хотя у нас есть квартиры в обоих столицах, живем в основном под Петербургом, в Зеленогорске, где я 8 лет назад купил маленькую хибарку и четверть гектара земли. За 3 года обстроился. Теперь этот наш загородный дом соответствует всем европейским стандартам. Вокруг — сосновый лес, чудесный хвойный аромат...

— Не знаю, как кому, а мне, честно говоря, очень трудно представить Сергея Захарова дедушкой... В чем же секрет Вашей поистине непроходящей молодости, не в аромате ли этого самого леса?

— В известной мере — да. Мой внешний облик — элемент моей профессии, которой я необычайно дорожу. Ради нее сижу на диете, занимаюсь спортом, вовремя ложусь спать и вовремя встаю, не пью, не курю, ибо самое дорогое, что у меня есть в жизни — это семья и любимое дело.

— Да Вы просто какой-то супермен...

— Я все прожил, и все прошел. Поверьте, если бы и от Вашего образа жизни впрямую зависел Ваш кусок хлеба, Вы бы по необходимости пришли к тому же самому.

— Легко сказать! Миллионы людей во всем мире, и я в том числе, дают страшную клятву с понедельника начать жить по-новому. Но!

— Что ж, значит, тогда Вам все равно, как Вы выглядите в тот момент, когда берете интервью. И если это никак не влияет на конечный результат Вашей работы — слава Богу! Живите так и дальше.

— Нет, нет, мне это далеко не все равно!

— Тогда что же Вам мешает всерьез заняться собой?

— Как некоторые говорят во время модных нынче экспресс опросов — «затрудняюсь ответить». А если проще, то — с чего начать? Как и когда это произошло, допустим, лично с Вами?

— Ну, видите ли, я — голосовой певец. Никогда не пою под фонограмму, за исключением съемок. А голос требует исключительного к себе внимания и хорошей физической формы.

— Посмотрим в таком случае на великого Лучано Паваротти...

— Дело в том, что, когда Паваротти худеет, он, на мой взгляд, тут же утрачивает и значительную часть своего неотразимого обаяния. Вот почему он, вероятно, всегда возвращается к прежнему имиджу.

— Вы говорите, обаяние от... полноты?

— А почему бы нет? Ему, как мне кажется, полнота даже очень идет! Недаром существует мнение, что полный — значит, добрый... Одним словом, каждый из нас строит жизнь по своему желанию.

— То есть Вы все же настаиваете на том, что каждый человек — хозяин собственной судьбы, и даже более того — кузнец, так сказать, своего счастья?..

— Я просто говорю, что человеку очень много дано! Другое дело, как распорядиться эти высшим даром.

— В конкретном случае нам интересно знать, как это делаете Вы.

— Ну что мне сказать о себе? Я — артист, народный артист России. 27 лет на сцене. Объехал весь мир. В Италии, Греции, Испании, Франции, словом, практически во всех странах, где гастролировал и подолгу работал, скажу без ложной скромности, считаюсь выдающимся русским певцом. Недавно выпустил в свет антологию своего творчества в виде 5 лазерных дисков. Это чистых 5 часов звучания, хотя всего мной записано 10 часов. В этом смысле я и сужу о себе как о носителе неких особых вокальных возможностей, дарованных свыше, которые я должен содержать, так сказать, в чистоте и порядке. И в том же аспекте отношусь к себе отнюдь не так, как могут относиться наши нынешние мальчики и девочки, мечтающие любой ценой попасть на экраны телевизоров.

— Отсюда, стало быть — вполне логичное возвращение к вопросу о секрете «вечной молодости». Значит, цена за нее — полный аскетизм?

— Дело, конечно, не в названии, а в системе действий. Во-первых, я — чистый вегетарианец, не ем никакого мяса, никаких жиров. Все это — в течение уже 19 лет. Последний прием пищи у меня — в пять, в половине шестого вечера. И так — до 9 утра. За это время все лишнее успевает сгореть.

— Что же входит в этот рацион, дающий Вам такой цветущий и здоровый вид?

— Как я уже сказал, это растительная пища: овощи, фрукты. Затем молоко, кисломолочные продукты во всех их проявлениях, скажем, йогурты живые...

— Какие, простите?

— «Живые» — то есть не прошедшие тепловой обработки. Употребляю также постные сыры. Все овощное, как правило, собственного производства, растущее прямо у дома.

— Семья Ваша придерживается той же диеты?

— Мясо у нас едят в основном две наши собаки. А вот две наши кошки тоже мяса не едят.

— Знаете, во всем этом мне чудится уже нечто буддийское...

— Да, тибетская философия мне издавна понятна и близка своей особой человечностью.

— И опять мы поневоле возвращаемся к исходному — как для Вас это все началось? Что послужило стимулом к тому, чтобы начать жить по-новому?

— Это случилось тогда, когда я понял, что при нарушении режима я просто начинаю хуже петь! Поначалу, правда, это не очень чувствовалось. Я участвовал в самодеятельности, пошел в армию, после чего поступил на отделение музыкальной комедии Гнесинского училища. Окончил 2 курса, параллельно работая в оркестре Леонида Утесова. Подрабатывал при этом и в ресторане «Арбат». А когда и мне, и моим педагогам стало ясно, что мои голосовые возможности превышают рамки собственно оперетты, перешел выше этажом в том же училище на вокальное отделение.

Но вот в феврале 1972 года приезжает в Москву Ленинградский мюзик-холл. Я посмотрел его спектакль, мне очень все понравилось. Пошел за кулисы, попросил меня прослушать. Поступил, таким образом, на работу, переехал в Питер. На следующий год уже ездил по заграницам, фестивалям, конкурсам. Завоевывал первые премии в Сопоте, на «Золотом Орфее», на «Братиславской лире»... И лишь постепенно, в процессе работы, ко мне пришло осознание того, что я сам себе не принадлежу. И понял, что тот дар, который мне достался, так сказать «лоторейно», нужно пестовать и беречь. Не выспался, как надо, не поел того, что нужно, — проиграл в главном, в профессиональном уровне.

— Да, гвозди бы делать из этих людей... Если бы каждый так относился к себе в свете своей профессии, где бы мы уже были!

— У меня лично нет альтернативы этому, так как пение — единственное, что я умею делать, что люблю. Поэтому я не могу предать свою профессию, чего бы это мне ни стоило.

— Как же тогда при таком отношении к своему собственному голосу Вы относитесь к заполонившим экраны ТВ многочисленным поющим мальчикам и девочкам, упомянутым Вами?

— Нормально отношусь! Во-первых, шоу-бизнес требует постоянного обновления. Во-вторых, пусть каждый слушает, что ему нравится. Ведь спрос на музыкальном рынке определяется вкусом большинства.

— А кто ВАШ слушатель, как Вы считаете?

— Я просто знаю это. Мой слушатель — интеллигенция, ее весьма обширный контингент. Особенно приятно видеть на своих концертах молодежь. Это лишний раз подчеркивает, что законы генетики неистребимы, наследственность культуры берет свое. Я имею ввиду, что классовость все же дает большую пользу обществу.

— Классовость? Это в чьем же понимании?

— Хорошо, найдем этому другое определение — «сословность». Есть, как известно, высший социальный слой — «истеблишмент», есть слой «созидающих», «придумывающих»... Есть слой «потребляющих», проще говоря — «обывательский». У каждого из этих сословий есть свои собственные герои. В роли такого вот героя в обществе и выступает сегодня любой известный артист. Каждый из нас, артистов, занимает свою, строго отведенную ему социальную нишу. Все это надо четко понимать и...принимать. То, что мои концерты проходят при полных аншлагах, красноречиво говорит о том, что людям нравится сегодня не только лишь «рок» и «поп» музыка. Так было и так, думаю, будет всегда. В начале же следующего года в Театре эстрады будет торжественно отмечаться 25-летний юбилей моей творческой деятельности.

Владислав ЧЕБОТАРЕВ