Статьи → «О главном: Смысл жизни Сергея Захарова»

«Смена» 30 декабря 1992г.

Найдутся сотни примеров, когда питерские артисты уезжают в Москву в поисках счастья в работе и личной жизни, но так редко кто-то совершает обратный путь. А вот когда-то молодой баритон Сергей Захаров, обласканный вниманием легендарного Леонида Осиповича Утесова, пригласившего певца в свой Госоркестр, неожиданно для всех «рванул» из первопрестольной в город на Неве — и не только потому, что его семье дали служебную площадь, а больше оттого, что певца позвал сам Илья Рахлин в тогда блистательный Ленинградский мюзик-холл.

За последующие тридцать лет у Захарова было великое множество причин и возможностей вернуться в Москву на коне (обзаведясь там самой престижной жилплощадью и вниманием столичных властей!), но он не изменил Питеру, став одним из символов культуры великого города.

В молодые годы популярность Захарова была столь горяча, что ее решил остудить сам член ЦК КПСС Григорий Романов. С его подачи был спровоцирован конфликт, когда певца хитроумно вынудили ввязаться в драку с администратором Мюзик-холла, после чего это внешне тривиальное дело было раздуто до городских масштабов, и певец отправился не за лавровым венком на конкурс в Буэнос-Айрес, а в Сланцы, на химию, где артиста научили клеить картонные коробки для школьных мелков.

После таких нокдаунов редко кто поднимался, но Захаров вернулся на Олимп, став народным артистом России, причем не с помощью Мюзик-холла или Ленконцерта, а исключительно благодаря своему таланту, трудолюбию и еще какому-то удивительному осознанию своей особой миссии в искусстве. Некоторые, ошибаясь, принимали это за подчеркнутую гордость, заносчивость и даже самовлюбленность. Но в отличие от большинства тусовочных героев нашей эстрады Сергей всегда знал себе настоящую цену, а не накручивал ее всяческими пиаровскими штучками. Даже самые большие его недруги не могли отказать певцу в наличии сильного голоса, высокой вокальной культуры, вкуса и яркой внешности. Что уж говорить о поклонниках, которые до сих пор боготворят своего кумира, хотя тот нынче редко мелькает на ТВ.

Как бы ни складывалась его карьера, в семейной жизни у Захарова все было на зависть удачно: преданная красавица жена Алла, с которой они знакомы чуть ли не со школьных лет, любимая дочь Наташа, обожаемые внуки Стася и Ян, загородный дом под Зеленогорском, нешуточное и процветающее фермерское хозяйство, несколько машин, студия звукозаписи в Петербурге.

В этой студии на берегу залива Сергей Георгиевич и встретил корреспондента «Смены» (к слову, газеты, подписчиком которой артист и его семья являются многие годы).

— Студия оборудована по последнему слову техники. Она моя и работает только на меня, других артистов здесь не бывает. Для меня студия — отрада в жизни. Иначе бы не удалось записать и выпустить за последние два года семь компакт-дисков.

— Это не переиздание старых записей?

— Нет, сто часов новой музыки.

— Тогда это рекорд России, а может быть, и мира: семь новых компактов за два года! Правда, не очень понятно: зачем так много новых альбомов?

— Есть спрос — и в России, и на Западе. Но главное — это делается для потомков, для истории. Романсы, арии из опер, народные песни... Самый новый диск — «Выхожу один я на дорогу».

— Приятно, хотя и несколько неожиданно слышать: «Работаю для потомков, для истории!» Вот это размах!

— Надо отдавать себе отчет, что искусство переходного периода сиюминутно, если не сказать, сиюсекундно...

— Сколько уже длится этот переходный период?

— С 1985 года и, скорей всего, затянется еще лет на сорок. Как бы то ни было, в определенный период жизни понимаешь, что сиюминутные радости на самом деле не имеют большого значения для твоих внуков, правнуков. Большое видится на расстоянии. Сколько бы ни случалось перемен в нашем Отечестве, все равно все вернется на круги своя, и, с точки зрения истории, останутся какие-то эпохальные вещи. Так, в политике останется Горбачев, совершивший интеграцию в мировую культуру, а уже Ельцин — маловероятно...

— А если спуститься с высот политики в мир музыки!..

— Та же история: свою собственную культуру нам нужно ощущать в контексте общемировом, и только тогда сможем точно определить свое место в культуре. Сейчас, может быть, это никому не нужно, но пройдет время, придут новые поколения и вспомнят о тех, кто работал не за страх, не за деньги, а за дело — для того, чтобы углубить и увеличить культурное наследие своего народа.

— Все понятно, но так трудно затормозить в потоке сиюсекундных хлопот и подумать о главном, о вечном...

— Ты становишься у зеркала и думаешь, что вроде уже всего добился: есть деньги, звания, награды, квартиры, машины, загородные дома. Но для чего ты живешь, в чем смысл? И тогда невольно начинаешь прислушиваться к идеям и мыслям предыдущих поколений, которыми, возможно, пренебрегал. Вспоминаешь людей, что говорили тебе мудрые вещи в начале твоего пути...

— Для юного певца Захарова таким учителем был Леонид Утесов (великий советский певец. — Прим. авт.), взявший вас в свой оркестр...

— И еще — Илья Яковлевич Рахлин (художественный руководитель Санкт-Петербургского мюзик-холла, ушедший из жизни минувшим летом. — Прим. авт.) — совершенно удивительный человек, отдававший себя без остатка сцене, искусству, своим ученикам. То, что делал Рахлин, — просто подвиг для петербургского артиста.

Дело в том, что петербургские артисты в отличие от московских находятся не то что в угнетенном, а в небрежном положении. К сожалению, власти нашего города не знают великой культуры, не хотят знать и не думают о преемственности поколений. Они целиком поглощены своими личными интересами. Это касается не только смутных нынешних времен. Так и раньше было. Недаром уезжали в Москву Райкин, Доронина, Борисов...

— Но Захаров-то не уехал...

— Я там в основном работаю, и меня многие считают московским артистом. Но дело не во мне. Я бы вообще хотел вычеркнуть из истории культуры Петербурга последние восемьдесят-девяносто лет и оставить прямой переход от 1914-го в 2002 год. Мне очень грустно и больно за мой город, в котором прервана преемственность поколений...

— В Москве как складываются ваши отношения с градоначальниками?

— Я чувствую их поддержку, чего не ощущаю в родном городе ни я, ни большинство других артистов. За восемь последних лет я дал сотни концертов в Москве и единицы в Петербурге. Дело вовсе не в том, что все деньги нынче — в Москве. Даже на днях города или каких-то концертах, связанных с историей Петербурга, работают в основном московские звезды. Почему? Да потому что власти нашего города не поддерживают своих артистов. Нет у них такого желания, стремления.

Хотя, по большому счету, я не могу сказать, что меня эта ситуация невнимания сковывает по рукам и ногам, портит жизнь. Того, кто работает на историю, не волнуют слава, популярность, толпы почитателей, подбрасывающих в воздух кумира. Я ищу вдохновение, а не восторгов. Работаю на соприкосновение вдохновения и признания публики.

— Кто сегодня ваш зритель?

— Интеллигенция. Это люди, как говорится, не у руля. Недавно я дал трехчасовой концерт в Москве, в Политехническом институте. Работал за идею, сказав организаторам: «Назначайте любые цены на билеты, мне не нужно ни копейки!» Зато сколько слов благодарности, слез, добра получил в этот вечер из зала! А я ведь работал в свое удовольствие, себя не ломал...

— Ну а часто приходится ломать себя, в угоду сиюминутным интересам публики?

— Выхожу, допустим, в зал крупного алюминиевого или металлургического комбината, и мне приходится в чем-то подстраивать себя под их вкусы, исполнять больше танцевальной музыки, шансонной. Это логично: публика в этой ситуации не на меня идет, а я — к ней. Когда же идут на меня, то пою только свое, только то, что мне близко, дорого. И ничего, выдерживаю два сольных концерта в «России», в зале Чайковского, в «Октябрьском»... Причем там тоже вопрос гонорара меня не волнует. Я выхожу на эти сцены, пою для людей, которые идут именно на Захарова — для меня это уже огромное удовольствие, не сравнимое с деньгами.

— Как вы считаете: Захарова сегодня мало на ТВ-экране?

— Я не стремлюсь на телевидение любыми путями, отказываюсь от всяких тусовочных ТВ-шоу, где артисты бегают с собаками, рассуждают о косметике и нижнем белье. Другое дело: сольный живой концерт в эфире одного из центральных каналов. Там ты один на один со зрителем, отвечаешь сам за себя. Но даже за такой эфир я ничего не плачу телевидению.

— Почему же народ продолжает исправно ходить на ваши концерты?

— Может быть, потому, что запретный плод сладок. Зрителю хочется видеть в зале то, чего он не видит по ТВ. Зачем, спрашивается, идти на концерт артиста, когда он и так каждый день мелькает на ТВ?

— В России все понятия перевернуты...

— Что касается моих сольных концертов, то, позвольте, Миша, вас уверить, что за последние десять лет у меня не было ни одного афишного концерта, который бы прошел без аншлага.

Дело не во мне, а в тех идеях, которые я проповедую. Я могу быть гораздо хуже, чем мой герой, и это, наверное, так и есть, но идея, которую я воспринял и проповедую, не может не вдохновить. Потому что это глубоко человечная идея.

Если взять постсоветское пространство, то нас около 250 миллионов, из которых как минимум пятьдесят исповедуют то верование и те убеждения, которые исповедую я. Многие просто вынуждены в силу своих занятий, своей профессии быть гибкими. Я же иду напролом в своей профессии. Я имею роскошь не идти на поводу у сегодняшнего дня. И это очень ценная возможность существования вне времени.

Когда же артист выходит на сцену, чтобы прославить самого себя, на этом все кончается.

— Как же тогда быть с тезисом Филиппа Киркорова, что артист первым делом должен полюбить себя сам, а тогда уже его полюбит публика?..

— Этот тезис — глубокое заблуждение, и, скорей всего, Филипп об этом знает. Он ведь очень умный, начитанный человек, и как абсолютно точно он выверил свое появление на российской эстраде.

— Так должен артист сам себя любить?

— Думаю, нет. С любви к себе ничего хорошего не начинается.

— Какие же чувства должен испытывать артист к себе?

— Трепетное отношение к дару, который тебе был послан волею судьбы, и никакого отношения к тебе лично не имеет.

— Но разве это не есть любовь?

— Нет, это ответственность перед Господом, тем, кто послал тебе этот дар. Ответственность, которую должен отработать, оправдать всей своей жизнью.

— Сергей, как вам удается в свои 52 выглядеть на 40?

— Чтобы сохранить «товарный вид», мне приходится ежедневно вставать без десяти восемь, бежать с моим Султаном (кавказской овчаркой. — Прим. авт.) два километра, делать активную зарядку в холодном помещении, принимать ледяной душ, делать массаж всевозможными острыми предметами...

— Вилками, ножами?..

— Есть же специальные приспособления... Затем я иду домой, где жена меня кормит только той пищей, которая мне нужна. Существует так называемый гемакод, по которому определяется, какие продукты принимает твоя кровь, а какие нежелательны.

— В 1996 году вы пережили состояние клинической смерти. Было страшно?

— Совсем не страшно. Сейчас тебе кажется, что ты уйдешь, и после тебя ничего не будет, ты сгинешь и ничего не останется. Но когда начинаешь умирать, то понимаешь, что перед тобой открывается огромное пространство, и ты уходишь в мироздание. Твой кусочек, твой интеллект, все, что ты впитал от друзей, от публики, от чтения, от своей собственной эволюции, — все не пропадает зря. Единственная мысль: все, что ты накопил за свое время, уходит в общую вселенскую базу данных. Ты уходишь с удовольствием, с радостью, ты выполнил свою миссию на этой земле, и дальше тебя ждут много-много жизней в разных ипостасях. Это не темнота, это продолжение...

— И все это вы рассказываете не с чьих-то слов, а пережили сами?

— Да, конечно — в городе Миассе Челябинской области. Я бы там и остался, если бы меня не вытащил ездивший со мной администратор, у которого нашелся нитроглицерин-спрей — до приезда «скорой помощи». Он вернул мою душу в тело, хотя я не хотел этого...

— Я что-то не понял: вы не цеплялись за жизнь?!

— Я бы с огромным удовольствием ушел. Но если уж человек оттуда возвращается, то всегда задумывается: почему это случилось, почему с тобой в тот момент оказались именно эти люди?..

— Случайность!

— Там было слишком много случайностей. И вообще это могло случиться в самолете, в машине во время длительного переезда. Но все произошло по-другому, и значит, кто-то дал тебе шанс понять, что есть главное в этом мире. Важна не эта жизнь, она — только подготовка к той, которая тебя ждет вне земли.

Когда я сверху смотрел на свое тело, мне было совершенно не интересно. Оно было для меня абсолютно чужим.

Все очень просто. Нужно четко представлять, что твое тело, физическое и моральное состояние предназначены только для одного: поддерживать ту идею, которая была сверху внедрена в твое сознание. Если мне «внедрено» петь, а вам, Миша, писать, то нужно этим заниматься, чтобы оправдывать свое существование. Сам человек здесь ни при чем — это дар божий. А когда ты выходишь к людям: «Вот, смотрите, какой я!», то это ненадолго, потому что кончаются силы, молодость, деньги, которые тебя поддерживают, и ты остаешься ни с чем. Ты стоишь в пустыне: без идеи, без мысли, без знаний... Один, никому не нужный.

— Приблизилась ли к реализации ваша давняя мечта — петь в опере?

— Записываю диск с оперными партиями. Опера — моя любовь, которая не проходит и не пройдет никогда. Хочу, чтобы вы меня правильно поняли: у меня нет ни технических, ни нравственных, ни теоретических препятствий, чтобы петь в опере...

— Еще бы, огромный голос, с огромным диапазоном! Только на оперную сцену вы не выходите, хотя давно говорите о таком своем стремлении...

— Я не могу попадать под чужое влияние, а опера — это воля дирижера, режиссера, твоих партнеров. От всех зависишь, не можешь подчинить себе это коллективное действо. Пока я не могу разрешить это противоречие, и любой мой концерт является большим моим проявлением, чем попытка спеть в опере.

— Как вы расцениваете феерический взлет Николая Баскова?

— Как огромные успехи шоу-бизнеса и огромную роль денег. Мы с Колей дружим, но это не значит, что я в восторге от его искусства. Очень симпатичный, приятный молодой человек, но он играет роль, которая ему уготована большим шоу-бизнесом.

— Высокое искусство здесь ни при чем?

— Это высокое искусство, но в шоу-бизнесе (улыбается)

— Басков и его продюсеры все чаще задумываются о карьере на Западе... А у Захарова, насколько я понял из вашей официальной биографии, приведенной в Интернете, эта карьера уже состоялась: вы объехали пятьдесят стран, выиграли десять международных конкурсов...

— Не пятьдесят, а сорок две страны, и не десять конкурсов, а семь. Не люблю округлять цифры, слишком не просто мне все далось. Не хочу преувеличивать свои позиции, но Захарова считают лучшим русским басом все южноевропейские страны — Италия, Испания, Греция и другие.

— Сергей, вы в хорошем смысле очень правильный человек. Почему у такого правильного человека так непросто складывалась жизнь? Вы даже в места не столь отдаленных умудрились побывать...

— В разные периоды времени сильные мира сего, к которым я никогда не стремился, пытались всяческими путями дать понять мне, кто есть кто.

— В нескольких статьях я прочитал, что в молодости Захаров попал за решетку из-за мести высокопоставленного партийного босса Григория Романова, который якобы приревновал молодого кумира к певице Людмиле Сенчиной... Неужели сам Романов признался вам в содеянном?

— Да. Это было в Москве, в конце 90-х во Дворце профсоюзов, на собрании Ленинградского землячества, где я давал сольный концерт. Романов подошел к сцене и сказал, что он гордится тем, что дал этому артисту понять, кто есть кто в этом мире...

— После такого признания последние сомнения о причастности бывшего первого секретаря Ленинградского обкома в той некрасивой истории отпали...

— Сомнений не было и до того. Вообще могу совершенно точно сказать, что люди разделяются на две категории: «минус» и «плюс». Они бывают одинаково талантливы, умны и прочее. Романов и иже с ним — это люди со знаком «минус». Григорий Васильевич при всех его талантах был создан не на пользу человечеству, а супротив ему.

— Интересно, сам человек решает: с каким знаком ему быть?

— За него все решено. Он призван к этому, причем не компартией, а где-то гораздо выше. Он создан противовесом людям со знаком «плюс».

— Мне понравилось высказывание Андрона Михалкова-Кончаловского, что добрым человеком быть очень и очень трудно. Если бы это было легко, то все были бы добрыми. Видимо, и правильным человеком быть ох как нелегко...

— Трудно не подчиниться соблазну. Дьявол все время караулит тебя, сидит то слева, то справа и шепчет: «Сделай так, как я сказал, и тебе станет легче». Отдаться пороку — это зачастую мгновенье, сладкое и интересное.

Думаете, мне приятно вставать каждое утро, бежать, обливаться ледяной водой? Но я это делаю для того, чтобы мое тело не дало сбой, не подбросило мне неожиданный сюрприз, чтобы я мог решать свои проблемы вне зависимости от тела... Но все же самое главное — постараться выбросить из своей жизни вопрос сиюминутности.

Да, я даю концерты, зарабатываю, поддерживаю свое тело и свою семью, но мой мозг по-христиански мне говорит, что быть бессребреником — самое святое дело. Но мы должны держать баланс, коль тело требует одного, а сознание и мозг — другого. Ты можешь в иной жизни перейти в другие тела, например, стать деревом, но все равно будешь расти и пользоваться благами мироздания.

— Честно говоря, в моем понимании с трудом уживаются образы: Захаров и бессребреник. Наоборот, Захаров представляется мне олицетворением основательного мужика, который умеет заработать, несет все в дом, в итоге процветает.

— Знаете, лично мне по большому счету ничего не надо. И раньше не надо было. Ну, хромовые сапоги, галифе, фуражка.... На самом деле я до глубины души военный человек, простая иерархия мне очень близка. Мой отец был военный, деды, прадеды. Гусары, бригадные генералы и так далее.

Я склонен предполагать, что подсознание само диктует, что и как делать мне в данный момент, но все-таки генетическая память подсказывает: все, что бы ты ни делал, ты должен обязательно ориентировать еще и на вечность.

— Сергей Георгиевич, наверняка вам не раз доводилось беседовать на эти темы со своими коллегами по эстраде. Кто-то из артистов разделяет ваши взгляды, пытается творить и жить так же?

— Пожалуй, нет. Лариса Долина разделяет, хотя ее в творчестве и в жизни тоже раздирают противоречия.

— Обладая собственной студией, собираетесь ли заново перепеть, переаранжировать свои старые записи, чтобы оставить их для истории в достойном цифровом качестве?

— Я уже выпустил альбом «Трилогия» из трех компакт-дисков, куда попытался «впихнуть» эстрадные песни, хотя, честно говоря, сейчас терпеть их не могу. Тем не менее альбом вышел и включил в себя около шестидесяти песен. Там много всяческой ерунды, но это тоже моя история. Я не собираюсь ломать памятники и переименовывать города. Свою историю хочу выпускать в том виде, какая она есть. Мы, конечно, реставрировали старые записи, но ни в коем случае не переписывали их заново. Ничего хорошего из этого не получилось бы. Все дело ведь в аромате времени. Кто хочет переписать свою историю, тот пытается подогнать себя под ответ сегодняшнего поколения. Твои же мысли, чувства, ощущения принадлежат определенному времени.

— Желание покорить новое поколение зрителей вас не мучит?

— А это невозможно! Я ведь принадлежу к другому поколению.

— Вы обмолвились о ныне ненавистной себе эстраде, но я читал во многих ваших интервью, что Захаров с гордостью причисляет себя к когорте певцов классической эстрады, таких, как Кобзон, Магомаев, Гуляев, Хиль...

— Нынешняя эстрада не только не выдерживает никакой критики, но противна нашему существу...

— Согласен. Но то, что вы называете современной эстрадой, даже другой термин получило: попса...

— Дело не в терминах, а в продажности, доведенной до абсурда. Вы ведь тоже в свое время записали столько песен-однодневок!

Собрав в один альбом свои эстрадные опусы, я пережил чувство обиды: сколько сил, энергии, любви в свое время было отдано мной этим песням, но эти однодневки не стоили того, чтобы так растрачивать себя! «Луна, солнце, люби меня, люби тебя...» — это не самые существенные темы.

Главные же проблемы: смысл жизни, зачем живешь, что делаешь, чтобы поставить себя на нужный уровень, соответствующий твоему предназначению...

— Большинство людей, дожив до седых волос, по-прежнему бегут от этих жгучих вопросов, не хотят и не могут ответить что-то вразумительное.

— Я совершенно четко знаю: живу для того, чтобы то, что мне дано свыше, развить и передать дальше. И за мной еще более талантливые люди встанут, которые будут продолжать эту историю.

Михаил САДЧИКОВ

Презентация новой книги о Рахманинове

27.11.2022
В конце прошлого месяца в концертном зале государственной российской библиотеки прошла презентация новой книги Людмилы Ковалевой (Огородновой). Работа называется «Рахманинов. Биография». Книгу напечатало издательство в Санкт-Петербурге «Вита Нова». Сама автор презентовала книгу и подарила ее библиотеке.

Как по-новому прочли «Три Мушкетера»

25.11.2022
В МХТ имени Чехова была представлена новая работа режиссера-экспериментатора Константина Боголова.

В Уфе вспоминали хиты Дунаевского

23.11.2022
Недавно в Уфе прошел гала-концерт, который организован проектом «Максим Дунаевский». Напомним, что данный проект существует уже более восьми лет. В этом году страна празднует 115-летие со дня рождения Исаака Дунаевского, а также 70-летие Максима Дунаевского. Известный композитор и автор популярных песен Максим Дунаевский сам исполнял произведения. Он играл и представлял публике своих близких друзей. Это молодые, но уже известные музыканты.