sergei-zakharov.ruфан-сайт певца, баритона, актера

Статьи → «Певцы советской эстрады»

М., И., 1992г. Стр. 184-191

Конец 80-х годов... Все охвачены экспериментами, лихорадочными поисками нового, на ставших популярными телевизионных «Музыкальных рингах» друг друга сменяют группы и солисты... Сложился новый, претендующий занять господствующее положение стиль. Обозначим его за неимением более точного термина «компьютерной эстрадой». На вооружение берутся ритм, моторная динамика, современная техника и еще раз техника. Не имеют особого значения ни тембр голоса исполнителя, ни само наличие или отсутствие голоса, ни его индивидуальная интонация. Музыка резко обнажает нерв нашей повседневности, но оставляет без внимания «просто сердце». Создается много новых песен, но не многие из них запоминаются, мало тех, что задевают по- настоящему.

Сложился и новый образ песенного героя — болезненно ранимого, издерганного, инфантильного, чуть истеричного и, мягко говоря, несколько бесполого. Этот образ повторяется в разных вариациях настолько часто, что невольно возникает вопрос: а что, сегодня модно не быть мужчиной? В жизни им быть трудно, но на современной эстраде, оказывается, еще труднее... Может быть, во всем опять виновата мода, провозгласившая стиль «унисекс»? Но мода, как известно, преходяща. Были времена, когда мужчины носили завитые парики и туфли на высоких каблуках, однако представления о мужественности остались непреходящими и тяготение к мужской цельности, надежности и силе существует сегодня, как и двести лет назад.

Эта проблема представляется важной именно в связи с эстрадой. Пожалуй, ни в одном другом искусстве не существует такого непосредственного контакта артиста и зрителя, такого мощного воздействия на массовое сознание, такой прямой связи, казалось бы, узкомузыкальных вопросов с вопросами общекультурными и, в конечном счете с вопросами духовности.

Эстрада может быть разной: серьезной и развлекательной, лирической и публицистической, философской и танцевальной. Но в любом случае эстрада — это необычайно широкие возможности для эстетического воспитания людей, это мировоззрение.

Эстрадный певец сегодня становится символом поколения. Сергей Захаров — особое явление в жизни нынешней эстрады. Особое по всему: по масштабу дарования, по артистическому облику, по уровню музыкальной культуры, по направлению творческих исканий. Он не стремится быть на гребне нахлынувшей «новой волны», не подвержен капризам переменчивой моды, предпочитает чувство меры. На его концертах царит атмосфера высокого духа, нечастая для эстрадного зала. Когда Захаров выходит на сцену, кажется, он не укладывается в рамки сложившихся представлений об эстрадном певце, выбивается из общего русла.

Писать о нем довольно трудно. Трудно, потому что за отдельными фактами биографии певца: детство в городе Николаеве, где мать, прекрасно певшая, собирала вокруг себя любителей пения и в доме постоянно звучала музыка; смотр художественной самодеятельности в армии, на котором отличился Сергей Захаров; поездка «за компанию» с приятелем в Москву в Музыкальное училище имени Гнесиных (приятель не поступил, а Сергей был принят на вокальное отделение, его педагогом стала М. Ланда); работа в оркестре прославленного мастера песни Л. Утесова, затем — в Ленинградском мюзик-холле под руководством И. Рахлина (в качестве солиста мюзик-холла Захаров стал известен многочисленным поклонникам эстрады в нашей стране и зарубежом), в Ленконцерте; наконец, выступления с оркестром симфонической и эстрадной музыки Всесоюзного радио и Центрального телевидения под управлением А. Михайлова — за всеми этими фактами, сами по себе мало, что могущими объяснить, неизбежно встает вопрос о сущности таланта певца, о том, что же такое дар пения. Об этом мы попытаемся поразмышлять.

По меткому выражению журналиста, «звезда Захарова взошла невероятно стремительно даже для эстрадного небосклона». Он — родное дитя телевизионной эры, когда телевидение, и это не секрет, во многом «делает погоду», и не только на эстраде. Именно телевидение открыло Сергея Захарова для широкой публики. И, что интересно, открыло дважды.

В одной из передач «Артлото» 1973 года, что называется, выпало счастливое число, за которым был «зашифрован» мало кому известный солист Ленинградского мюзик-холла. И тогда и вскоре на праздничных телевизионных концертах многомиллионная аудитория стала свидетелем рождения нового таланта. Затем последовали победы Сергея Захарова на международных конкурсах эстрадной песни «Золотой Орфей» в Болгарии и «Сопот- 74» в Польше, съемки в телевизионном музыкальном фильме «Небесные ласточки», участие во многих передачах и концертах... Помните лето 1974 года, голубой экран телевизора, конкурс в Сопоте, Захаров поет «Королеву» Г. Подэльского на стихи С. Есенина?

Знаю/ / - ждешь ты, ко-о-о...

Звук ширится, крепнет:

-о-о-о-о-о...

Он бесконечен и, словно независимо от певца, продолжает нарастать. Нет усилий, нет предела...

-ро/ -ле/ -ва...

Мягко заканчивает певец фразу, чтобы выйти на победный, мощный финал:

Молодого/ /ко-о-ро-ля-а-а-а-а!

Зал вскипает овациями.

Разумеется, не все было совершенным в творчестве молодого, начинающего певца. Огромность, необъятность, невероятность дара — и подчас неумение им распорядиться. Избыток таланта, красоты, молодости, чувств, энергии — и отсутствие своего, цельного образа. Поражающая с первого взгляда уникальность певческих и внешних данных — и эклектика в репертуаре, откуда-то берущиеся чужие интонации. Впрочем, об отсутствии разборчивости как о характерной черте всякого талантливого самородка писал еще Аполлон Григорьев.

В самой ослепительной, самой торжествующей захаровской улыбке внимательный взгляд (не без помощи телевизионного крупного плана) мог прочесть еще кое-что — вопрос сродни цветаевскому: «Что же мне делать, певцу и первенцу?» Уже находясь на вершине популярности, Захаров только осознавал свои возможности. Артисту еще предстояло в нем родиться. Но и тогда уже он размышлял не только о том, «как стать звездой», но и том, как стать индивидуальностью, личностью на эстраде.

— Неповторимость и неповторяемость, то есть ни в чем не повторять других и себя тоже — вот главная задача певца, — говорил Сергей Захаров. — Своего добиться сложно, нужно работать и работать...Считаю, что певец может добиться успеха и найти свое «я» только в том случае если он пройдет через какие-то этапы, когда впитает в себя все лучшее, что достигнуто до него — не в манере исполнения, а в умении понять, «увидеть» песню. Нужно искать свои тембровые краски. Я стараюсь выбирать репертуар сообразно с тем, что люблю. Чувствую, что мне больше свойственна лирика, меня тянет к песням мягким, сердечным «Кругозор», 1974, № 12).

Творческая биография Захарова складывалась на редкость удачно. Его голос ежедневно звучал в эфире, композиторы и поэты писали для него новые песни, поклонники осаждали концертные залы... Но испытание внезапно обрушившейся славой — испытание нелегкое. В жизни артиста произошел срыв, обернувшийся условным осуждением, а затем уходом с большой эстрады, невозможностью выступать на крупнейших площадках страны. Однако Захаров нашел в себе силы, чтобы извлечь уроки из прошлого, рассеять предубеждения, вернуться к полноценному творчеству, вновь завоевать любовь и доверие публики.

...Лето 1983 года, голубой экран телевизора, запись концерта в ленинградском зале «Октябрьский». Первого сольного концерта в Ленинграде после длительного перерыва. Захаров поет романс «Отцвели хризантемы» Н. Харито на стихи В. Шумского. Этому жанру он обязан как бы новым артистическим рождением. Вот оно, второе открытие хорошо знакомого певца!

Дело не только в том, что Захаров творчески вырос, что его голос зазвучал еще гуще и насыщеннее, что сам он стал строже и сдержаннее. Неизмерима дистанция, которая пролегла между Захаровым, условно говоря, «Небесных ласточек» и Захаровым сегодняшним. Годы раздумий и поисков, терпения и труда при- несли свои плоды. Во всем, что делает певец теперь, ощутимо присутствие духовного опыта. Захаров вернулся на большую эстраду по-настоящему зрелым, большим артистом.

Сергей Захаров избрал свой путь. Этот путь — возвращение к классике, возвращение к духовности, возвращение к образу истинно мужественного героя. Собственно, традиция эта никогда не прерывалась на нашей эстраде. Всегда находились художники песни — и их имена известны, — призванные раскрыть вечные, непреходящие нравственные и эстетические ценности, запечатлеть в своем искусстве не поверхностные, сиюминутные, но глубинные связи с временем, сквозь все мелькания непостоянной моды донести правду о человеке, правду не горькую, но возвышающую. И на этом пути Сергей Захаров нашел себя, обрел свой тембр голоса и духа, свой стиль певческого мышления, свой неповторимый взгляд на человеческую жизнь, свое отношение к миру, людям и музыке. Трудно переоценить мужество певца — пойти еще дальше в себе самом, не останавливаясь и не обольщаясь бесспорными достижениями прошлых лет.

— С Сергеем Захаровым я знаком давно, чтобы судить о нем как о человеке искусства, певце, личности, — говорил известный композитор Марк Фрадкин. —  Надо сказать, что Сергей — сложный человек и поэтому жизнь ставила на его пути различные трудные задачи. Но кто знает, может быть, именно эти жизненные коллизии и сделали его личностью, как говорят, не мальчиком, но мужем.

Сергей Захаров — чрезвычайно яркий артист. Что всегда дорого нам в исполнителе? Во-первых, способность понять мысль авторов песни и донести ее до слушателя. Во-вторых, выразительность, душевность исполнения. В-третьих, умение держать себя на сцене. Наконец, внешность. На мой взгляд, Сергей Захаров обладает этими качествами в полной мере. Ему свойствен большой лиризм, и в то же время, обладая прекрасным голосом, он может «включать» его на «полную мощность» тогда, когда исполнение требует сильной эмоциональной нагрузки. Захаров очень нежен и вместе с тем поднимается в песне до истинно гражданских высот.

Первое исполнение своей новой песни «Встреча, которую не забыть», посвященную героическим пожарным Чернобыльской АЭС, я доверил Сергею Захарову, и другого исполнителя, кроме него, не представляю. Я сам пробовал петь эту песню, ведь авторское исполнение всегда какое-то особое. Меня очень хорошо слушали, хорошо принимали, но поднять зал я не смог. А на концертах Захарова в Ленинграде, когда он исполнял эту песню, зал всякий раз вставал...

В силу природных особенностей, обладая великолепной музыкальной памятью, Сергей очень быстро работает над песней. Он схватывает песню сразу, прибавляет что-то свое и обязательно учитывает замечания автора. Уже на второй репетиции он все это соединяет вместе.

Обращение Сергея Захарова к классике — прекрасный шаг со стороны артиста. Он делает благое дело для нашей публики, как бы исподволь приучая слушателей, прежде всего молодых, чувствовать и понимать классику...

Сергею Захарову подвластны самые разные области пения на эстраде, самые разные вокальные жанры. Он раздвигает горизонты эстрадного пения, не утрачивая при этом критериев высокого искусства. Он предпочитает петь то, что вслед за нами запоет весь мир, а не наоборот (наверное, не всем известно, что самым популярным шлягером XX века признан русский романс «Очи черные»).

— Песня — поэтический рассказ, положенный на музыку. Пение должно быть таким же естественным, как человеческая речь, — считает певец. — Чем естественнее, тем лучше. И обязательно — осмысленным.

В песне, как я думаю, первый ход идет от поэта. А музыка — кратчайший путь для поэтической мысли к сердцу слушателя. Наши крупные композиторы, с которыми я с удовольствием работал и работаю, с большой ответственностью относятся к текстам своих песен, к поэтическому слову. Задача исполнителя — не испортить того, что было сделано поэтом и композитором, сохранить и выразить их мысли. Это, конечно, в идеале.

Почти на каждом концерте мне приходится выносить на суд зрителей одну-две новые песни. Это всегда ответственно. По реакции слушателей я понимаю, насколько точно я спел, и если нет — значит, мне еще работать и работать. Оркестр Гостелерадио и его руководитель Александр Георгиевич Михайлов — мои любимые коллектив и дирижер. Мы понимаем друг друга настолько хорошо, что музицируем «с закрытыми глазами» и получаем от этого громадное удовольствие. Мне бы очень не хотелось в чем-то оказаться не на уровне этого оркестра и дирижера. Я стремлюсь так раскрыться на сцене, чтобы зритель мог мне во всем верить.

При составлении репертуара я не привязываю себя к определенному поколению или возрастной группе, — скорее, к определенной вкусовой прослойке. Ведь рано или поздно люди все равно приходят к хорошей, настоящей музыке...

Что же составляет программу сольных концертов Сергея Захарова?

Во-первых, старинные русские романсы, которым посвящено целое отделение. Неаполитанские песни. Советская песенная классика. Наконец, Захаров поет арии из классических опер и оперетт (в его репертуаре — романс Демона «Не плачь, дитя» из оперы А. Рубинштейна «Демон», арии мистера Икса и Тассило из кальмановских оперетт «Принцесса цирка» и «Марица»). С особой тщательностью обращается он к современным эстрадным песням. Это и понятно: далеко не каждая песня способна стать вровень с теми произведениями, которые составляют основу программы. Не все равноценно в современном эстрадном репертуаре певца, но он всегда старается привнести в песню свое, индивидуальное, нечто такое, что придает ей художественную значительность и завершенность. Среди удач — песни Д. Тухманова на стихи Б. Дубровина «Зачем вы лето обошли» и «Колокольчик», «Твоя свадьба» А. Морозова на стихи Р. Рождественского, «Люблю тебя» Е. Крылатова на стихи Р. Рождественского. .. В таком принципе подбора репертуара объединяется многое: широта певческого диапазона, требовательность к уровню музыки и поэтического слова, понимание демократической и одновременно индивидуальной природы эстрады, задачи художественные и сознательно-просветительские.

Сам Сергей Захаров так говорит о своей новой программе: «В нее вошли произведения самых разных жанров, в некотором смысле это итог творческих поисков и длительной работы. Объясню почему. Дело в том, что если раньше я обращался только к жанру эстрадной песни, то теперь круг моих исполнительских интересов расширился и мне захотелось попробовать найти себя в самых разных музыкальных аспектах.

Я много работал, стараясь включить в репертуар именно те произведения вокальной музыки, которые были бы наиболее созвучны моему ощущению жизни, светлых человеческих чувств. Конечно же, я включил в программу только те произведения, в которых мог быть предельно искренним.В результате сложилась именно та программа, которую я представил на суд столичной публики.Программа эта мне очень дорога, поскольку в ней сконцентрировалось все то, чем я хотел бы поделиться, — будь то такие известные романсы, как „Не пробуждай воспоминаний» и «О, если б мог выразить в звуке“, или новые песни советских композиторов Д. Тухманова, Е. Мартынова, Е. Птичкина, арии из оперетт или неаполитанские песни» («Говорит и показывает Москва», 1986, 24–30 ноября).

Исполнение Сергеем Захаровым популярных арий и «запетых» романсов производит впечатление артистического чуда, новаторской остроты. Захаров увидел новое там, где его не смогли или не захотели увидеть другие. В его исполнении классика предстает вовсе не академичной, не тяжеловесной, не оторванной от жизни, а свежей и близкой. Оказалось, что ее внутренние мотивы — пафос добра и красоты, идея отражения возвышенных представлений о человеке, под знаком которой складывалось классическое искусство, — не утеряли своей жизненности и сегодня. Не случаен поэтому большой и заслуженный успех концертов Захарова, всегда проходящих при переполненных залах. Вспомним слова знаменитого французского шансонье Мориса Шевалье: приходя на эстрадный концерт, «люди хотят, чтобы их поднимали, а не принижали, чтобы их делали тоньше, а не грубее, чтобы им несли знания, а не пошлость».

«В творчестве Сергея Захарова радует растущее мастерство, шлифовка которого требует повседневной, кропотливой работы,— писала газета „Советская культура“ (1986, 11 дек.). — Певец тщательно отбирает репертуар, позволяющий ему во всей полноте раскрыть возможности своего замечательного, красивого тембра баритона.

И романсы русских композиторов, и арии из опер и оперетт, и мелодичные песни советских авторов (а из них и состоит программа) не под силу вокалисту, у которого отсутствуют вокальная культура, хороший голос, артистизм. Сергея Захарова природа одарила талантом и трудолюбием, а внешнее обаяние, элегантность и умение держаться на сцене дополняют друг друга».

В свое время, исполняя песню О.Фельцмана на стихи И. Кохановского «Возвращение романса», Сергей Захаров еще не знал, что, по сути, делает первый шаг в направлении своих дальнейших творческих исканий. Случайное совпадение? Возможно. Но только ли случайность в обращении эстрадного певца к старинному романсу? Только ли модная ностальгия по прошлому? Только ли расчет на обязательный успех этого жанра у определенной части публики? Только ли компромисс, вызванный некоторой неудовлетворенностью сегодняшним состоянием эстрадной песни? Нет, не только. Здесь видится не игра случая, не поверхностная дань ностальгической моде, не путь наименьшего сопротивления, но сознательный творческий поступок, принципиальная попытка ответа на духовные запросы времени, прочность отечественной художественной традиции.

— Мне бы хотелось подготовить программу, целиком отданную старинному романсу, — говорит Сергей Захаров. — Русские романсы — это целая эпоха нашей национальной музыки, жемчужины нашей культуры, частицы нашего исторического опыта. Более искреннего жанра я не знаю. Романс очень эмоционален и демократичен. Здесь воплощены те мысли и интонации, что витают в народе, то, что понятно каждому. В жанре романса я чувствую себя органично, без натяжек. Я нашел здесь ответы на многие волновавшие меня вопросы — то, чего я пока не могу в полной мере сделать в жанре эстрадной песни...

Когда Сергей Захаров исполняет старинные романсы, чувствуешь, насколько все это близко и дорого русскому человеку. Это «одна, заветная» звезда. Эти давно отцветшие хризантемы. Эти воспоминания минувших дней. Этот восторг, и отчаяние, и тоска. Эта страстная решимость и светлая печаль. Жажда возвышенного страдания, с какой Захаров поет «Очи черные», этот безумный вальс страстей, потрясает, задевает за живое:

«Вы сгубили меня, очи черные. Унесли навек мое счастие...»

Так «кричит погибший человек» у Блока. И Достоевский вспоминается тут, поездка в Мокрое... Да только ли это?

Слушая хорошо знакомые романсы в исполнении Захарова, можно по-новому ощутить их эстетические достоинства и этические ценности.

Да, потребность в красоте, призванной спасти мир, в том числе и в красоте чувств, у современного человека нисколько не уменьшилась. Сергей Захаров предстает как явление красоты, даже его безукоризненный внешний вид становится фактом искусства, воплощающего красивые переживания, красивые минуты, красивую жизнь без кавычек.

Вот почему его концерты всегда оставляют ощущение праздника. И вот почему хотелось бы, чтобы артисту не изменяло чувство меры, чтобы его лирика окончательно избавилась от возникающего подчас сладковатого привкуса, чтобы красота не подменялась красивостью.

Сергей Захаров — среди тех, кто возвращает эстраде приоритет человеческого голоса, ведущее значение мелодии в выражении музыкальной мысли. Его голос — и это очень важно — становится мыслящей силой пения, средством создания образов, не привнесенных в песню извне, а родившихся из самой ее музыкально-поэтической сути. Голос Сергея Захарова обладает редким по красоте тембром, мощью, гибкостью, полетностью и властно влекущей силой. Он способен поглощать звуки оркестрового сопровождения, заполнять пространство, подобно звучанию органа, становиться как бы осязаемым...

Талант пения — определяется ли он лишь наличием силы голоса? Думается, нет. Бывает так, что сильный голос, правильный вокал не дополнены артистизмом. И напротив, вспомним имена эстрадных певцов, у которых не было сильного певческого голоса, — но как они умели убедить слушателей, заставить поверить в то, о чем они пели, как они были способны говорить песней о многообразии, глубине и сложности человеческих чувств!

В лице Сергея Захарова счастливо объединились и дар вокалиста, и дар музыкального рассказчика, искреннего и убеждающего. Это сочетание делает певца заметным явлением нашей эстрады.

Широта дыхания и распева; эмоциональные перепады и взрывы темперамента; неожиданные переходы от форте к пиано; паузы, создающие особый, прихотливый ритмический рисунок; волнообразное ведение звука, вызывающее ощущение сердечной взволнованности и душевного трепета; едва слышные, длящиеся замирания голоса на последних нотах, напоминающие о четырех точках в конце стихотворных строк Аполлона Григорьева; интонационное многообразие; построение песни как бы на смене планов, придающей ей объемность, — это отнюдь не полное перечисление особенностей исполнительской манеры Захарова все же не в состоянии определить суть его индивидуальности.

У Захарова свое артистическое амплуа, свой образ на эстраде — образ взрослеющего человека. Здесь сочетаются неутраченная юношеская непосредственность и обретенная, выстраданная зрелость, мужественность и поэзия, романтика и драматизм. Амплуа достаточно редкое, увлекающее прежде всего внутренней динамикой, перспективой, непрерывным духовным движением, музыкальностью. Основное его содержание — способность трудиться душой, проделать путь к человеку в себе. И это ощущение пути, движения, развития, эти мотивы продолжающейся жизни и продолжающейся песни, может быть, и есть то свое, индивидуальное, что приносит на эстраду Сергей Захаров?

Искусство этого певца гуманистично. Ему дана способность постичь и выразить общечеловеческую основу частного любовного порыва. Его лирический герой наделен чертами эпичности, масштабности, он возвышен, укрупнен артистом. Такой очевидной кажется в его исполнении связь романса с русской народной песенной культурой. Совершенно естественным было после «Хризантем» спеть «Ноченьку». И спеть так, что в зрительном зале плакали... Конкретно-человеческое, интимное обретает в исполнении Захарова глубину лирического обобщения. Так он трактует старинные романсы, так поет современные песни о любви. Это психологические новеллы, сыгранные тонко и проникновенно. Это доверительная песня сердца. Надо ли говорить, что по-настоящему романс, как и лирическую песню, может исполнить лишь тот, кто аккумулирует в этот момент весь свой путь, творческий и человеческий, кто наделен способностью сплавлять искусство и жизнь в едином огне...

При мощной экспрессии в пении Захарова присутствует то, что всегда ценилось народом, — искренность, естественность, непроизвольность, человеческая теплота. Гражданская интонация в его пении крылата, очеловечена и не имеет ничего общего с трескучим казенным патриотизмом. Достаточно вспомнить, как он, к примеру, исполняет такие песни, как «Мир дому твоему» О. Фельцмана на стихи И. Кохановского, «Марш воспоминаний» Е. Мартынова на стихи Р. Рождественского или «Колокольчик». Тема Родины, России оживает в исполнении Захарова музыкой русской души, высвечивается разными гранями русского характера: добротой, удалью и размахом, силой духа и воли, историческим оптимизмом, неистребимым юмором... «Россия — характер души», — сказал поэт.

И мы воспринимаем Сергея Захарова как торжество национальной песенной стихии на современной эстраде.

Так станет ли новая волна «компьютерной эстрады» господствовать на подмостках или рассыплется пеной? Во всяком случае, ясно одно: компьютер молчит, когда поет сердце. Прогресс шагнул далеко вперед, операция пересаживания сердца перестала быть редкостью. Но не поддается пересадке сердце поющего. Слушая Сергея Захарова, мы вновь и вновь убеждаемся в том, что певцом нужно родиться.

В последнее время у Сергея Захарова вышли сразу две пластинки — «Старинные романсы» и «Центростремительная сила», — где в его исполнении звучат современные эстрадные песни. Постоянно искать новое, пробовать силы в различных направлениях и стилях, оставаясь самим собой, — творческое кредо певца. Захаров находится в пути, он избегает тиражирования однажды найденных удачных приемов, и нет сомнения, что в будущем появится еще немало интересных, неожиданных работ талантливого артиста. Гарантии тому — разносторонность дарования заслуженного артиста РСФСР Сергея Захарова, острое чувство музыкального языка песенной эстрады.

Е. Литвинская