sergei-zakharov.ruфан-сайт певца, баритона, актера

Статьи → Певец Сергей Захаров: «Романов посадил меня, приревновав к Сенчиной»

«Призыв» 16.08.2007г.

В Концертном зале им.Танеева прошел концерт, посвященный открытию памятника основателю Владимира. Среди приглашенных артистов — кумир нескольких поколений, Народный артист России Сергей Захаров.

Мы взяли у него интервью.

— Сергей, давай вспомним о твоем восхождении на вершину эстрадного Олимпа.

— Это было давно, еще в 1969 году. Пел немного до армии. В армии пел в самодеятельности, а служил я в Казахстане. Там был народный эстрадный ансамбль. С ним я ездил по городам и весям, выступали в Москве. И были лауреатами.

После армии я поступил в Гнесинку и параллельно стал работать в ресторане «Арбат». Дочери моей к тому времени было уже 2 года, и нужно было обеспечивать семью. Однажды в ресторан пришел Леонид Осипович Утёсов. Видимо, я ему понравился, потому что после выступления он подошел ко мне и сказал: «Хватит заниматься ерундой, приходи завтра, будешь у Утёсова в оркестре солистом». Счастье великое — работать у мэтра эстрады. Но скоро я понял: это не то, что мне надо. И ушел, хотя Леонид Осипович уговаривал остаться.

Вскоре в Москву приехал блистательный Ленинградский мюзик-холл под руководством Ильи Рахлина. Мне жутко понравился весь этот блеск, мишура и легкость. И я рискнул пойти за кулисы к Рахлину. «Нет проблем, — сказал он, — сейчас концерт закончится, выйдешь на сцену, а мы все сядем и послушаем, что ты умеешь». В тот же день я получил приглашение в труппу и отправился в Ленинград, где мне сразу же выделили служебную 1-комнатную квартиру, что тогда мне как женатому человеку было важно.

— Как тебе там работалось?

— Прекрасно. Я быстро адаптировался и с первого дня имел успех у публики. Чем это объяснить? Не знаю, тогда я ещё не имел «своего» голоса, подражал Магомаеву и Отсу, просто молодой был, дерзкий...

— Это правда, что у тебя не сложились отношения с Магомаевым?

— Абсолютная ерунда. Что я по сравнению с ним? Пацан, который в 1972 году впервые увидел большой город. А Муслим был уже недосягаемой вершиной.

— Ну, тебе грех жаловаться. Ты скоро победил сразу на двух престижных тогда фестивалях: Сопот и Золотой Орфей.

— Министерство культуры и отдел ЦК послали меня за границу даже без образования. С этих двух фестивалей я привёз две первые премии.

— Наверняка не последнее место в ней заняла бы та романовская история, после которой ты оказался в тюрьме?

— Было такое. Романов, тогдашний руководитель Ленинграда, приревновал меня к Людмиле Сенчиной. За дело взялись профессионалы из известной организации. Мне было 25 лет, я был наивный. Это была хорошо выстроенная комбинация, которую подвели под серьёзную статью. То, что произошло, не тянуло даже на простую хулиганку, на статью вымучили — «пресечение служебной деятельности».

Когда я вернулся, долго находился в вакууме. Не осталось рядом никого, кто когда-то «ел с ладони у меня», как пел Высоцкий. Есть доля правды в том, что я мизантроп, — а за что любить людей? Я начал с белого листа. За полтора года прошёл целую школу жизни и больше ни разу не ошибся ни в одном человеке.

Моя жена — молодец, она не сломалась. Ей приходилось ходить по городу, где все на неё пальцем показывали. Она вынуждена была продать вещи из квартиры — надо было кормить семью. Зато когда я вернулся, у меня была семья, дочка. Мне нужно было только работать.

— Как тебя принял зритель?

— Как будто ничего не случилось. Где бы я ни был -в Одессе, куда меня пригласили работать после тюрьмы, или в Ленинграде, куда я вернулся в 82-м году.

— Серёжа, после того, что случилось, ты стал смотреть на жизнь по-другому, в тебе что-то изменилось?

— У меня появилось сознание, что деньги и карьера не имеют никакого отношения к истинной цели, для которой человек приходит в этот мир.

— Что ты ставишь сначала: дом или профессию?

— У женщин и мужчин разные биологические задачи. Для женщины — дом, для мужчины — любимая работа. Нормальное общество уже давно поняло, что институт семьи — самый главный; когда основой общества является семья, а не партийная ячейка — тогда всё на своих местах.

— Тебе знакома «звездная болезнь»?

— В детстве я читал хорошие книги, у меня были замечательные учителя, я слушал выдающихся певцов. У меня до сих пор одна из самых богатых коллекций музыкальных записей, и питерское радио часто пользуется ею. Воспитание, которое я получил в семье, исключало даже понятие «звездности». Человек воспитанный, образованный лишён риска считать себя выдающимся, потому что понимает — есть гораздо лучше него. Я знаю свой ряд и своё место.

— Нет ли у тебя чувства, что молодёжь с «Фабрик звёзд» и им подобных, вас, представителей старшего поколения, просто-напросто «забивают»?

— Мы отходим на второй план, так как не поём песен, которые нравятся молодежи. А согласитесь, основной коммерческий двигатель — это молодёжь. С точки зрения коммерциализации искусства сейчас развернулись именно молодые. Ну и слава Богу! Если бы такие возможности были в наше время, то, наверное, не было бы таких образцов на эстраде, как Отс, Шульженко, Утёсов.

— Почему твоя дочь не пошла по твоим стопам?

— Она не стала певицей, хотя я был бы не против. Но её не привлекает эта профессия. Я доволен тем, что она уделяет много времени своей семье. Она — хорошая жена и мать.

— А кем бы ты хотел видеть свою внучку Стасю?

— Ей 15 лет. Хочу, чтобы она была оперной певицей. Моё дело привить ей сознание того, что она может ею стать.

— Сергей, ты живешь в Петербурге. Тебе не хочется вослед чеховским героиням крикнуть: «В Москву, в Москву!»?

— Москва в чём-то враждебна моему внутреннему состоянию. Я провинциал. Люблю размеренную жизнь. В Петербурге на меня благотворно влияет дух времени.

— Отсюда, наверное, и любовь к романсам...

— Русские романсы — это целая эпоха нашей национальной культуры, жемчужины музыки, частицы нашего исторического опыта. Более искреннего жанра я не знаю. Романс очень эмоционален и демократичен.

В нём я чувствую себя органично, без натяжек. Я нашёл в них ответы на многие волновавшие меня вопросы.

Михаил КОСТАКОВ